Рассказ был написан в конце 2008 года в соавторстве со Скорпионом.
Проблеск
Солнечные лучи, проникающие в помещение через решетчатое окно, отразившись от побеленных стен, наполнили комнату светом. Кирилл осторожно приоткрыл глаза – летнее солнце слепило нещадно, да и койка была поставлена прямо напротив окна. Наконец, чуть притерпевшись, Кирилл сбросил одеяло и рывком поднялся на ноги.
Четыре стены, окно и крепкая дверь – за два дня, проведенных здесь, он привык к ним, как к родным, и в то же время от души возненавидел казенный дом, в котором его содержали против воли. Те, кто сделал это, выбрали весьма изощренный способ, но Кирилл был уверен – на простом заключении они не остановятся.
И тут же, словно подтверждая его догадку, за дверью послышались тихие шаги. Кирилл замер, прислушиваясь: неизвестный остановился точно возле его комнаты, аккуратно вставил ключ в замочную скважину и дважды повернул. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату неспешно вошёл человек лет сорока, наружности самой интеллигентной, с колоритными усами а-ля Бисмарк и тонкой бородкой клинышком.
- Кирилл Андреевич, голубчик, уже встали? Вот и славно, а я как раз к вам, - голос у мужчины был располагающий, с приятной хрипотцой. - Зовут меня Шварцев Роман Селиванович, профессор.
"Видали мы вас таких, умников", - нахмурился Кирилл, проигнорировав протянутую руку.
- Ну что вы, Кирилл Андреевич, право слово? Я здесь, чтобы Вам помочь.
- Милостивый го!.. Кха-кха, - Пришлось откашляться. Оказалось, в горле пересохло. - Ужели выпустите? Вряд ли, вы же смерти моей ждете! Но вот вам крест - всех вас на чистую воду выведу!
- Это как же, позвольте узнать? - Шварцев, кажется, ничуть не смутился.
- Как?.. - Кирилл запнулся. - Мне бы только выйти - мигом к вам полиция, городовой, а то и филлера зашлют, тайно! Такого накопает - ввек не отмоетесь! Гидра революциённая! Задавил бы!
- Я убежденный монархист, - в голосе "профессора" проскользнула возмущенная нотка. – И революция эта уже год как подавлена.
- Вы ж как тараканы - сколь не трави, меньше не становится! А всё от безбожников да бандитов, - вспылил Кирилл. – Ну да отольется еще вам!
- Конечно, отольется, - благодушно согласился его собеседник. - Вы лучше расскажите мне, что вас беспокоит.
- Что?! Скорее кто! Вот выйду да припомню, как меня сюда упрятали за то, что про шайку вашу прознал, и как работников моих на бунт подбивали - платит, мол, мало, как с собаками обращается! Как все плачу: умеешь – работай да получай, не умеешь - гуляй себе! Кость я у вас в горле, вот и сживаете со свету, подлецы!
Профессор молчал. Не иначе, как действительно худое задумал, понял заключенный, поражаясь хладнокровию негодяя в белом халате.
- И с какой же целью вас заперли?
- Ясно с какой! Тайну сохранить организации вашей!
- Тайну Алексеевской больницы на Канатчиковой даче?
Шварцев усмехнулся в усы.
- Вашей "Воли Народной" тайну! Нашли ведь как обозваться, а на деле - банда! – Уверенно заявил Кирилл. - Но нет, не уйти вам от суда!
- Вы успокойтесь, в наш нервный век это пагубно для здоровья, - предупредил доктор. - Нет никакой Народной Воли, тем более здесь - это лишь плод вашего воображения. Вы подумайте, отдохните. После поговорим.
Плавно развернувшись, Шварцев выскользнул из камеры, тут же запирая замок.
"Как же, плод - то-то ты так быстро ретировался!"
Кирилл на цыпочках подкрался к двери, приложив ухо к замочной скважине, в попытке уловить слова уходящего доктора, обращенные к неизвестному собеседнику:
- Галлюциноторное расстройство, причем с ярко выраженным бредом преследования. Мы его живо вылечим...
«Ишь, умный какой! Бред! Это у вас, социалистов, бред, какого свет не видывал! - насупился Кирилл. - Всё, всё понятно: затащили сюда, теперь сперва успокоят, а потом агти... гити... ровать начнут! Тьфу, словечко-то какое удумали, мракобесы!»
- Не дождетесь, - злобно прошипел Кирилл и рухнул обратно в постель. Ничего, день-другой, и выберется. Придумать бы, как...
Миновало три дня. В камеру заходил лишь хмурый служитель, приносил еду и лекарство, однако узник не терял надежду, что сумеет выбраться. Таблетки, прописанные Шварцевым, в рот не брал – мало ли что? Негодяи, сумевшие упечь сюда, явно были способны на любую подлость. Это их сюда надо - убийц и террористов, - а не его!
"Дайте только выйти, к самому губернатору пойду! - стиснул зубы Кирилл. - Уж он вам покажет бред!"
На четвёртый день доктор явился., Отношение к которому у Кирилла нисколько не потеплело.
- А, эскулап! - злобно ухмыляясь, бросил "больной" вместо приветствия. - Справиться пришли, как себя чувствую? Здоров, назло вам! – И не выдержал, взорвался: - Говори, собачий сын, чего надо?! Что удумали, нехристи?!
- Кирилл Андреевич, с чего вы взяли, что я хочу вас убить? - Спокойным тоном спросил Шварцев, словно не заметив злости собеседника.
- Может и не убить, - отмахнулся Кирилл. - Одно знаю - деньги вам мои нужны...
- Голубчик, вы уж поверьте, все, что мне нужно - это вылечить вас, - на его лице снова появилась улыбка доброго доктора. - Вы не хотите этого признавать, и, тем не менее, вы больны.
- Конечно, бред у меня! Это вы послушайте, "голубчик"! Я здоровее вас, уж на голову - так верно! А помочь хотите, так выпускайте!
Доктор все еще улыбался, теперь - слегка снисходительно:
- Выпустить - дело не долгое, но скажите, что дальше будете делать?
- Домой, поем по-людски, завод проверю и полицию на вас донесу! Генерал-губернатору пожалуюсь! Струсили? Пугать будете? - Кириллу хотелось смеяться от удовольствия - глазки у лекаришки так и забегали!
- Снова здесь окажетесь, - подвел итог Шварцев. - Полиция, конечно, больницу обыщет, не найдет ничего и вернёт вас сюда, чтобы губернатору не докучали излишне.
- Не отыщет, говорите? Да я и тыщи рублёв не пожалею! Вас и будочники замордуют, и эти, как их?.. Околоточные! Всех подмажу - а изведут на корню!
- Подкупить, стало быть, хотите полицию? А ведь это преступление, - заметил Шварцев. - Знаете что, Кирилл Андреевич, подумайте-ка ещё. И попробуйте хоть ненадолго поверить, что никто вам вреда не желает, что революционеров и, упаси Боже, террористов в больнице нет. Уверяю, все сразу встанет на свои места.
На прощание профессор кивнул и ушел, тщательно заперев дверь.
«Поверить... может разок таблетки принять? А если яд? Но зачем им травить-то, денег же хотят».
Кирилл несколько раз измерил камеру шагами, крутясь, как лев в клетке. Может, врач и не знает ничего? Может, наврали ему?
"Авось не окочурюсь, оборони Господь!"
И снова ожидание. Посещали его всё также с едой или лекарствами (Кирилл даже попробовал их принимать), но вроде стали обращаться немного любезнее? Удумали чего, или «тихим» окрестили - бес их разберет! Заодно стало интересно, что Шварцев скажет, когда придёт... И придёт ли?
Под утро третьего дня узника больницы стали донимать какие-то странные рычащие звуки, доносившиеся снаружи. Шум напоминал рев новомодных аэропланов, да откуда летающий агрегат в лечебнице для безумных? Кирилл даже подошел к окну, но никакого аэроплана не увидел. Да и с палатой неладно было: на потолке появилось несколько светящихся полос, пару раз мигнувших и растворившихся в белизне потрескавшейся штукатурки, а стены на мгновение выгнулись внутрь.
"Галлюцина... как их там? Бред! - С отвращением вспомнил Кирилл, спешно закрывая глаза и делая глубокий вдох. - Как же! Вот вам и таблетки, взаправду рехнусь!"
Когда кошки на душе уже скребли вовсю, доктор изволил-таки явиться. Но что-то изменилось и в нём - подтянулся, похудел, походка стала быстрее, хотя и сохранила прежнюю величавость. Чудеса!
- Ну, Кирилл, - размеренная важность в голосе сменилась на, пусть и благодушный, но крайне деловой тон. - Как вы себя чувствуете?
- Да неплохо, - мрачно буркнул узник, сам с трудом соображая, что говорит. – Только кажется невесть что: полосы на потолке светятся, стены шатаются... Это от лекарств?
- Возможно, - а улыбка врача осталась прежней. - Не в моих правилах скрывать, что я выписываю пациентам, но сперва ответьте на несколько вопросов, ладно?
- Л-ладно, - сбивчиво проговорил Кирилл, стараясь сосредоточиться - в глазах почему-то все дрожало. – Задавайте.
- Помните, взрыв?
Узник кивнул. Конечно: карета разлетелась на куски, крик, шум, лошади ржут, а его к стене отбросило.
- Эсеры министра взорвали...
- Отчего же эсеры? Чеченские боевики.
- Они-то тут причём?
Разум отказывался даже представлять чеченца с бомбой - вот с кинжалом сразу образ появлялся: ночь, река, бородатый горец.
- Вы получили тяжелую травму при взрыве, - Шварцев одернул халат, и Кирилл внезапно понял, что тот вновь прибавил в весе.
- Та же песня, - перебил он доктора, с удивлением заметив в собственном голосе едва различимые нотки сожаления. – А я уж было подумал, что вы правы! От чего меня мутит, так это от таблеток! Чем вы меня травите?
- Один вопрос, - вскинул ладони его собеседник. - Вы ведь любите родную историю? Имена Карамзина и Ключевского в вашем сердце особый отклик находят, ведь так?
- Даже если так, теперь вы, доктор, отвечайте, - хмуро бросил Кирилл.
- Мое чудо-лекарство: крахмал и немного соли.
Шварцев ободряюще улыбнулся, заметив недоверие в глазах пациента.
- Остальное ваш разум сделал сам, как только вы приняли помощь. Вам многое еще предстоит осознать, Кирилл. Просто доверьтесь мне еще раз…
- Хватит, доверился раз уже!
- В таком случае, увидимся позже, - Шварцев шагнул за порог, доставая ключ, и небрежно, не оборачиваясь бросил: - Кто убил Распутина?
- Князь Юсу...
Кирилл осекся на полуслове, не понимая, почему он так ответил, ведь старец-то жив, а истории его любовных похождений день ото дня обрастают пикантными подробностями. Откуда же такая уверенность?
Ключ дважды провернулся, оставляя его наедине с сомнениями. В голове шумело, кровь стучала в висках. Кирилл облокотился на стену, дошёл до окна и выглянул на улицу. Снова откуда-то послышался знакомый рёв.
"Машину заводят".
Прямо под окнами разогревался автомобиль скорой помощи - белый, с большим красным крестом и мигалкой. Кирилл моргнул, протирая глаза, пошатнулся и, чтобы не упасть, сел на подоконник.
А с потолка снова моргнули холодным светом полоски электрических ламп.
Проблеск
Солнечные лучи, проникающие в помещение через решетчатое окно, отразившись от побеленных стен, наполнили комнату светом. Кирилл осторожно приоткрыл глаза – летнее солнце слепило нещадно, да и койка была поставлена прямо напротив окна. Наконец, чуть притерпевшись, Кирилл сбросил одеяло и рывком поднялся на ноги.
Четыре стены, окно и крепкая дверь – за два дня, проведенных здесь, он привык к ним, как к родным, и в то же время от души возненавидел казенный дом, в котором его содержали против воли. Те, кто сделал это, выбрали весьма изощренный способ, но Кирилл был уверен – на простом заключении они не остановятся.
И тут же, словно подтверждая его догадку, за дверью послышались тихие шаги. Кирилл замер, прислушиваясь: неизвестный остановился точно возле его комнаты, аккуратно вставил ключ в замочную скважину и дважды повернул. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату неспешно вошёл человек лет сорока, наружности самой интеллигентной, с колоритными усами а-ля Бисмарк и тонкой бородкой клинышком.
- Кирилл Андреевич, голубчик, уже встали? Вот и славно, а я как раз к вам, - голос у мужчины был располагающий, с приятной хрипотцой. - Зовут меня Шварцев Роман Селиванович, профессор.
"Видали мы вас таких, умников", - нахмурился Кирилл, проигнорировав протянутую руку.
- Ну что вы, Кирилл Андреевич, право слово? Я здесь, чтобы Вам помочь.
- Милостивый го!.. Кха-кха, - Пришлось откашляться. Оказалось, в горле пересохло. - Ужели выпустите? Вряд ли, вы же смерти моей ждете! Но вот вам крест - всех вас на чистую воду выведу!
- Это как же, позвольте узнать? - Шварцев, кажется, ничуть не смутился.
- Как?.. - Кирилл запнулся. - Мне бы только выйти - мигом к вам полиция, городовой, а то и филлера зашлют, тайно! Такого накопает - ввек не отмоетесь! Гидра революциённая! Задавил бы!
- Я убежденный монархист, - в голосе "профессора" проскользнула возмущенная нотка. – И революция эта уже год как подавлена.
- Вы ж как тараканы - сколь не трави, меньше не становится! А всё от безбожников да бандитов, - вспылил Кирилл. – Ну да отольется еще вам!
- Конечно, отольется, - благодушно согласился его собеседник. - Вы лучше расскажите мне, что вас беспокоит.
- Что?! Скорее кто! Вот выйду да припомню, как меня сюда упрятали за то, что про шайку вашу прознал, и как работников моих на бунт подбивали - платит, мол, мало, как с собаками обращается! Как все плачу: умеешь – работай да получай, не умеешь - гуляй себе! Кость я у вас в горле, вот и сживаете со свету, подлецы!
Профессор молчал. Не иначе, как действительно худое задумал, понял заключенный, поражаясь хладнокровию негодяя в белом халате.
- И с какой же целью вас заперли?
- Ясно с какой! Тайну сохранить организации вашей!
- Тайну Алексеевской больницы на Канатчиковой даче?
Шварцев усмехнулся в усы.
- Вашей "Воли Народной" тайну! Нашли ведь как обозваться, а на деле - банда! – Уверенно заявил Кирилл. - Но нет, не уйти вам от суда!
- Вы успокойтесь, в наш нервный век это пагубно для здоровья, - предупредил доктор. - Нет никакой Народной Воли, тем более здесь - это лишь плод вашего воображения. Вы подумайте, отдохните. После поговорим.
Плавно развернувшись, Шварцев выскользнул из камеры, тут же запирая замок.
"Как же, плод - то-то ты так быстро ретировался!"
Кирилл на цыпочках подкрался к двери, приложив ухо к замочной скважине, в попытке уловить слова уходящего доктора, обращенные к неизвестному собеседнику:
- Галлюциноторное расстройство, причем с ярко выраженным бредом преследования. Мы его живо вылечим...
«Ишь, умный какой! Бред! Это у вас, социалистов, бред, какого свет не видывал! - насупился Кирилл. - Всё, всё понятно: затащили сюда, теперь сперва успокоят, а потом агти... гити... ровать начнут! Тьфу, словечко-то какое удумали, мракобесы!»
- Не дождетесь, - злобно прошипел Кирилл и рухнул обратно в постель. Ничего, день-другой, и выберется. Придумать бы, как...
Миновало три дня. В камеру заходил лишь хмурый служитель, приносил еду и лекарство, однако узник не терял надежду, что сумеет выбраться. Таблетки, прописанные Шварцевым, в рот не брал – мало ли что? Негодяи, сумевшие упечь сюда, явно были способны на любую подлость. Это их сюда надо - убийц и террористов, - а не его!
"Дайте только выйти, к самому губернатору пойду! - стиснул зубы Кирилл. - Уж он вам покажет бред!"
На четвёртый день доктор явился., Отношение к которому у Кирилла нисколько не потеплело.
- А, эскулап! - злобно ухмыляясь, бросил "больной" вместо приветствия. - Справиться пришли, как себя чувствую? Здоров, назло вам! – И не выдержал, взорвался: - Говори, собачий сын, чего надо?! Что удумали, нехристи?!
- Кирилл Андреевич, с чего вы взяли, что я хочу вас убить? - Спокойным тоном спросил Шварцев, словно не заметив злости собеседника.
- Может и не убить, - отмахнулся Кирилл. - Одно знаю - деньги вам мои нужны...
- Голубчик, вы уж поверьте, все, что мне нужно - это вылечить вас, - на его лице снова появилась улыбка доброго доктора. - Вы не хотите этого признавать, и, тем не менее, вы больны.
- Конечно, бред у меня! Это вы послушайте, "голубчик"! Я здоровее вас, уж на голову - так верно! А помочь хотите, так выпускайте!
Доктор все еще улыбался, теперь - слегка снисходительно:
- Выпустить - дело не долгое, но скажите, что дальше будете делать?
- Домой, поем по-людски, завод проверю и полицию на вас донесу! Генерал-губернатору пожалуюсь! Струсили? Пугать будете? - Кириллу хотелось смеяться от удовольствия - глазки у лекаришки так и забегали!
- Снова здесь окажетесь, - подвел итог Шварцев. - Полиция, конечно, больницу обыщет, не найдет ничего и вернёт вас сюда, чтобы губернатору не докучали излишне.
- Не отыщет, говорите? Да я и тыщи рублёв не пожалею! Вас и будочники замордуют, и эти, как их?.. Околоточные! Всех подмажу - а изведут на корню!
- Подкупить, стало быть, хотите полицию? А ведь это преступление, - заметил Шварцев. - Знаете что, Кирилл Андреевич, подумайте-ка ещё. И попробуйте хоть ненадолго поверить, что никто вам вреда не желает, что революционеров и, упаси Боже, террористов в больнице нет. Уверяю, все сразу встанет на свои места.
На прощание профессор кивнул и ушел, тщательно заперев дверь.
«Поверить... может разок таблетки принять? А если яд? Но зачем им травить-то, денег же хотят».
Кирилл несколько раз измерил камеру шагами, крутясь, как лев в клетке. Может, врач и не знает ничего? Может, наврали ему?
"Авось не окочурюсь, оборони Господь!"
И снова ожидание. Посещали его всё также с едой или лекарствами (Кирилл даже попробовал их принимать), но вроде стали обращаться немного любезнее? Удумали чего, или «тихим» окрестили - бес их разберет! Заодно стало интересно, что Шварцев скажет, когда придёт... И придёт ли?
Под утро третьего дня узника больницы стали донимать какие-то странные рычащие звуки, доносившиеся снаружи. Шум напоминал рев новомодных аэропланов, да откуда летающий агрегат в лечебнице для безумных? Кирилл даже подошел к окну, но никакого аэроплана не увидел. Да и с палатой неладно было: на потолке появилось несколько светящихся полос, пару раз мигнувших и растворившихся в белизне потрескавшейся штукатурки, а стены на мгновение выгнулись внутрь.
"Галлюцина... как их там? Бред! - С отвращением вспомнил Кирилл, спешно закрывая глаза и делая глубокий вдох. - Как же! Вот вам и таблетки, взаправду рехнусь!"
Когда кошки на душе уже скребли вовсю, доктор изволил-таки явиться. Но что-то изменилось и в нём - подтянулся, похудел, походка стала быстрее, хотя и сохранила прежнюю величавость. Чудеса!
- Ну, Кирилл, - размеренная важность в голосе сменилась на, пусть и благодушный, но крайне деловой тон. - Как вы себя чувствуете?
- Да неплохо, - мрачно буркнул узник, сам с трудом соображая, что говорит. – Только кажется невесть что: полосы на потолке светятся, стены шатаются... Это от лекарств?
- Возможно, - а улыбка врача осталась прежней. - Не в моих правилах скрывать, что я выписываю пациентам, но сперва ответьте на несколько вопросов, ладно?
- Л-ладно, - сбивчиво проговорил Кирилл, стараясь сосредоточиться - в глазах почему-то все дрожало. – Задавайте.
- Помните, взрыв?
Узник кивнул. Конечно: карета разлетелась на куски, крик, шум, лошади ржут, а его к стене отбросило.
- Эсеры министра взорвали...
- Отчего же эсеры? Чеченские боевики.
- Они-то тут причём?
Разум отказывался даже представлять чеченца с бомбой - вот с кинжалом сразу образ появлялся: ночь, река, бородатый горец.
- Вы получили тяжелую травму при взрыве, - Шварцев одернул халат, и Кирилл внезапно понял, что тот вновь прибавил в весе.
- Та же песня, - перебил он доктора, с удивлением заметив в собственном голосе едва различимые нотки сожаления. – А я уж было подумал, что вы правы! От чего меня мутит, так это от таблеток! Чем вы меня травите?
- Один вопрос, - вскинул ладони его собеседник. - Вы ведь любите родную историю? Имена Карамзина и Ключевского в вашем сердце особый отклик находят, ведь так?
- Даже если так, теперь вы, доктор, отвечайте, - хмуро бросил Кирилл.
- Мое чудо-лекарство: крахмал и немного соли.
Шварцев ободряюще улыбнулся, заметив недоверие в глазах пациента.
- Остальное ваш разум сделал сам, как только вы приняли помощь. Вам многое еще предстоит осознать, Кирилл. Просто доверьтесь мне еще раз…
- Хватит, доверился раз уже!
- В таком случае, увидимся позже, - Шварцев шагнул за порог, доставая ключ, и небрежно, не оборачиваясь бросил: - Кто убил Распутина?
- Князь Юсу...
Кирилл осекся на полуслове, не понимая, почему он так ответил, ведь старец-то жив, а истории его любовных похождений день ото дня обрастают пикантными подробностями. Откуда же такая уверенность?
Ключ дважды провернулся, оставляя его наедине с сомнениями. В голове шумело, кровь стучала в висках. Кирилл облокотился на стену, дошёл до окна и выглянул на улицу. Снова откуда-то послышался знакомый рёв.
"Машину заводят".
Прямо под окнами разогревался автомобиль скорой помощи - белый, с большим красным крестом и мигалкой. Кирилл моргнул, протирая глаза, пошатнулся и, чтобы не упасть, сел на подоконник.
А с потолка снова моргнули холодным светом полоски электрических ламп.